Шанхайский синдром - Страница 107

107

– Неужели все настолько серьезно? – удивился Чэнь. – Учитывая происхождение У, представители средств массовой информации, скорее всего, вообще сделают вид, будто никакого дела и не было. А народ… По-моему, вряд ли простые люди отреагируют на исход дела так, как вы говорите.

– Но ведь такой вариант возможен? В настоящее время, товарищ старший инспектор, самое главное – политическая стабильность. Поэтому официально расследование будет продолжаться, и ответственность за его ход по-прежнему лежит на нас. Но, если вы не остановитесь, можете быть уверены: сотрудники МОБ проведут свое, параллельное расследование. Они будут всеми доступными им способами вставлять вам палки в колеса, а если понадобится – постараются опорочить вас.

– Параллельное расследование. Ясно!

– Не давайте ни малейшего повода к вам придраться. Иначе от вас мокрого места не останется!

Старший инспектор Чэнь прекрасно понимал, что уже предоставил своим врагам предостаточно поводов для придирок, как выразился Ли. И речь идет не только о поездке в Гуанчжоу.

Секретарь парткома погрузился в глубокое раздумье.

– И потом, несмотря на то что многие факты укладываются в вашу версию, – заявил он вдруг, – свидетелей преступления все равно нет. Нет орудия преступления. Нет прямых доказательств, обладающих юридической силой. У вас нет ничего, кроме косвенных улик, которые подтверждают, в сущности, всего лишь гипотезу, теорию. И наконец, у вас нет мотива преступления. Зачем У было убивать ее? В общем, товарищ старший инспектор Чэнь, пока ничто не оправдывает необходимости продолжать расследование.

– Что ж… – с горечью проговорил Чэнь, – этого не может оправдать никакая политика!

– Считайте, что дело закрыто – по крайней мере, временно. Не нужно громко объявлять об этом. Давайте подождем. Когда политический ветер переменится или когда вы добудете неопровержимые доказательства или найдете мотив, вот тогда мы и вернемся к этому разговору.

Ждать можно до бесконечности. Никто не может предсказать, когда переменится политический ветер. И о каких неопровержимых доказательствах можно говорить, раз одни и те же улики могут быть использованы по-разному?

– Товарищ секретарь парткома, а если ветер не переменится?

– Товарищ старший инспектор, вы хотите, чтобы вся система прогнулась под вас? – нахмурился Ли. – Полагаю, я ясно выразился: я не намерен официально объявлять о том, что вы отстранены от расследования. Да, именно я дал вам рекомендацию в партию, но, поскольку я прежде всего член партии, я должен защищать интересы партии. Вы тоже член партии. Значит, предполагается, что мы оба осведомлены о первостепенной важности служения интересам партии.

Чэнь понял: дальнейшие возражения бессмысленны. Он встал.

– Мне все ясно, товарищ секретарь парткома.

– Не понимаю, – заявил Ли, – почему вы так цепляетесь за это дело.

Старший инспектор Чэнь и сам этого не понимал до конца.

Он размышлял о разговоре с Ли всю дорогу домой, но так ничего и не придумал. Включив свет, он рухнул в кресло. Комната выглядела голой и запущенной – потрясающе пустой и заброшенной.

В голову пришло сравнение: комната как женщина. Она также обладает тобой. И потом, чтобы заставить ее любить тебя, на нее приходится тратить целое состояние.

Может, он где-то вычитал такое сравнение, а может, только что придумал сам. Чэнь уже ни в чем не был уверен. Поэтические образы чаще всего являлись ему в самые неожиданные моменты.

Он понимал, что уснуть не сможет, но после такого насыщенного дня хорошо было просто полежать в постели. Разглядывая тени, мелькающие на потолке, он готов был завыть от одиночества и тоски. Иногда ночное одиночество бывало даже приятно. Но сейчас ему было не просто грустно оттого, что он один. Все складывалось так, словно само его существование поставлено под сомнение.

Должно быть, Гуань тоже страдала от одиночества; трудно даже представить, как она тосковала, лежа без сна в своей комнатке, больше похожей на тюремную камеру.

Чэнь встал, пошел в ванную и сполоснул лицо холодной водой. Надо заставить себя принять точку зрения секретаря парткома. Однако уговоры не помогали: мысли его все время возвращались к Гуань.

Выглянув в окно и посмотрев на тусклый свет уличного фонаря, старший инспектор Чэнь снова поразился. До чего же они, в сущности, похожи – убитая женщина и он сам. До последнего времени у них обоих в жизни все было гладко – по крайней мере, со стороны. Они достигли высот, которые и не снились их ровесникам. Лу Иностранец не уставал повторять: удача упала Чэню на колени. Вполне понятно, что ему многие завидуют. Гуань завидовали тоже – иначе чем объяснить неприязнь к ней со стороны соседок по общежитию?

А еще они с Гуань считались и молодыми, и не очень молодыми одновременно. В последние годы даже возник неологизм: «зрелые молодые люди». Возможно, в домкоме таких людей уважают, но в остальном… Нельзя не признать некоего второго, не слишком приятного, значения неологизма. Называя кого-то «зрелым молодым человеком», люди подразумевают, что ему (или ей) давно следовало бы обзавестись семьей.

Успех на политическом поприще мало помогает в личной жизни. А часто даже, наоборот, мешает. Особенно в наши дни и особенно в Китае. Согласно уставу партии, коммунист своим первым долгом считает верность партии, что едва ли нравится потенциальному спутнику жизни. Мужчины наверняка предпочтут пламенной коммунистке спокойную, домашнюю женщину, которая на первое место будет ставить интересы не партии, а мужа и детей.

107