Шанхайский синдром - Страница 18

– Но то было в шестидесятых-семидесятых годах; учиться у товарища Лэй Фэна и так далее – помню-помню…

– Да, мы воспитаны на мифах об ударниках коммунистического труда, – сказал Чэнь. – На самом деле корни подобного подхода можно отыскать и в конфуцианстве. Только конфуцианцы называли людей, которым следует подражать, мудрецами, а в XX веке их называют передовиками производства, отличниками труда, образцовыми рабочими, крестьянами, солдатами. Я до сих пор помню все слова песни «Учиться у товарища Лэй Фэна».

– Я тоже, – кивнул Юй. – И еще одну песню помню с детства: «Будь хорошим солдатом председателя Мао». Позавчера стал напевать ее за столом, а мой сынишка совсем растерялся.

Эти песни были очень популярны во всей стране в начале шестидесятых годов. Товарищ Лэй Фэн был рядовым Народно-освободительной армии Китая; он бескорыстно и самоотверженно служил людям, помогал всем и никогда не заботился о себе. Партия прославляла таких людей, как Лэй Фэн, делала их примерами для подражания. Они давали, а не брали; не жалуясь, вносили свой вклад в общее дело. Подчинялись правилам и не создавали проблем. Однако после культурной революции и особенно после событий на площади Тяньаньмэнь летом 1989 года доверие китайцев к коммунистической пропаганде заметно пошло на убыль.

– Значит, – сказал Чэнь, – сейчас товарищ Лэй Фэн необходим нам еще больше, чем раньше.

– Почему?

– Из-за социального расслоения современного общества. В наши дни горстка выскочек купается в роскоши, которую обычные люди даже представить себе не могут, зато на госпредприятиях идут массовые увольнения. Выгнали на улицу рабочих предпенсионного возраста, появилась безработица. Многие люди едва сводят концы с концами. Тем необходимее пропаганде образ бескорыстного и самоотверженного коммуниста.

– Верно, – кивнул Юй. – У партийных бонз и их деток, золотой молодежи, есть все, и они принимают это как должное.

– Вот почему министерство пропаганды так старается найти какой-нибудь современный образец для подражания. По крайней мере, Гуань была симпатичной молодой женщиной. Существенный шаг вперед – в модной политической витрине.

– Значит, вы тоже не верите в политическую подоплеку дела?

– Хватит о политике, – поморщился Чэнь. – Вы-то сами как думаете?

– По-моему, политика здесь совершенно ни при чем.

– Да, отставим политику в сторону.

– На Гуань напали в ту ночь, когда она ехала в отпуск. В машине ее заставили раздеться, изнасиловали, а потом задушили. Поскольку в то время, если верить ее сослуживцам, у нее не было постоянного ухажера, можно предположить, что убийца не был ее знакомым. Возможно, это был таксист.

– Что вы предлагаете?

– Навести справки в таксомоторном парке. Просмотреть копии чеков, выданных в ту ночь, и проверить записи диспетчеров. И конечно, допросить таксистов с сомнительным прошлым.

Та же версия: Гуань – жертва таксиста. Следователь Юй выдвинул ее еще до того, как личность погибшей была установлена.

По крайней мере, данная версия объясняла, как труп оказался в заброшенном канале.

– Да, это имеет смысл. Проверьте также все районы, какие сочтете нужным.

– Постараюсь, – сказал Юй, – но, как я уже говорил, будет нелегко, ведь сейчас по городу ездит столько машин.

– Кроме того, займемся и обычной, рутинной работой. Я наведаюсь в общежитие, где жила Гуань, а вы побеседуете с ее сослуживцами в универмаге.

– Хорошо, – согласился Юй. – Понимаю, убийство Всекитайской отличницы труда взято под особый контроль. А что же комиссар Чжан?

– Держите его в курсе дела. Если у него есть какие-то замечания или предложения – выслушайте его. Постарайтесь держаться по возможности уважительно, – посоветовал Чэнь. – В конце концов, Чжан наш ветеран, и он по-своему влиятелен.

7

Следователь Юй проснулся рано. Едва разлепив глаза, бросил взгляд на радиочасы, стоящие на прикроватной тумбочке. Еще нет шести, а впереди его ждет трудный день. Он встал, стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить жену, Пэйцинь. Снизу одеяло задралось; Юй осторожно прикрыл ее голые ступни.

Как правило, Юй вставал в семь утра, бегал трусцой по улице Цзинлиньлу, читал утреннюю газету, завтракал, провожал сына Циньциня в школу и уходил на работу. Но в то утро он решил нарушить привычный распорядок. Ему необходимо подумать. Поэтому он решил побегать по улице Жэньминьлу.

Пока он трусил в привычном темпе, наслаждаясь утренней прохладой, он размышлял о деле Гуань Хунъин. Прохожих почти не было; лишь пара стариков занималась гимнастикой тайцзицюань на тротуаре, у мебельного магазина «Японское море». В углу сидел молочник, разглядывая стоящую у его ног корзинку с бутылками и что-то бормоча себе под нос – скорее всего, он просто пересчитывал бутылки.

Еще одно уголовное дело. Разумеется, он, следователь Юй, сделает все от него зависящее, чтобы раскрыть преступление. Работу свою он любил, но ему не нравилось, в каком свете все представило руководство. Политика! Везде одна только проклятая политика. Какая разница между отличницей труда и обычной женщиной, если ее голый труп лежит в морге?

Согласно предварительным сведениям, перед смертью у Гуань не было постоянного спутника жизни – мужа, жениха, любовника. Более того, видимо, у Гуань много лет вообще никого не было. Она всегда была слишком занята, ей было не до романов. Вполне возможно, что в ее случае они столкнулись с очередным убийством на сексуальной почве. Насильник, с которым жертва не была знакома, напал на нее, не зная, кто она такая, и убил, когда она собиралась в отпуск вечером десятого мая. Так как ни улик, ни свидетелей нет, им предстоит нелегкая работа. Юй помнил множество подобных дел, когда, несмотря на все их усилия, расследование заходило в тупик.